Отчеты о рыбалках видны только зарегистрированным пользователям!


Часовой пояс: UTC + 5 часов





Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 9 ] 

  Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
Автор Сообщение
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:34 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Считаю этот труд великого охотника князя А.А.Ширинского-Шихматова одной из лучших книг по охоте на медведей.
Хочу поделиться с Вами выдержками из этой книги.
А.А. Ширинский-Шихматов был авторитетнейшим знатоком медвежьих охот, автором книги "По медвежьим следам", вышедшей небольшим тиражом в 1900 году. В этой книге Ширинский-Шихматов поделился с читателем главным своим кредо: «Охота, по моему убеждению, - пишет он, - есть высочайшее наслаждение. Но для того чтобы охота могла служить источником высокого наслаждения для человека образованного и развитого, необходимо иметь к ней сердечный интерес, как к орудию для изучения природы, помощью которой добывается масса драгоценного материала для жизни, для науки и для искусства. Питая страсть ко всякой охоте, я, однако, отдаю предпочтение истинно царской охоте на медведя. На самом деле на какой еще охоте охотник может испытать столько сотрых, потрясающих ощущений, связанных с известным риском? Охота на медведя всегда проходит в самых глухих, отдаленных «медвежьих» углах наших русских лесов. Это удивительная, острая, азартная, серьезнейшая охота требует от охотника проявления выдержки, терпения, храбрости, наблюдательности, неприхотливости, выносливости, ловкости и отваги. Попробовав однажды такую охоту, один становится страстным охотником-медвежатником, а другой бежит от нее, как «черт от ладана».


Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:36 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Медвежья берлога
Медведь в средней России ложится в берлогу в первой половине ноября, приблизительно около 8 ноября (день Дмитрия Солунского); раньше этого времени он ложится весьма редко и только в особых случаях. Как скоро нарушена правильность условий, влияющих на жизнь медведя, так задерживается и срок лежки.

Предположим, что медведь, отыскивая осенью место лежки, случайно набрел на падаль. Естественно, что зверь не оставит туши, пока не с'ест ее всей, хотя бы уже время приготовления берлоги и лежки в нее наступило. Вот выпал и снег, а медведь все продолжает посещать падаль и ест, пока от нее не останутся одни кости.

Другими причинами, задерживающими лежку медведя, являются: урожай рябины и овсы, оставшиеся неубранными на лесных полянах.

Скирды овса или снопы, оставшиеся на лядинах неубранными вследствие дождливой осени или по каким-либо другим причинам, сильно привлекают медведя, так что, за-нявшись их уборкой, он откладывает на время лежку.

Итак, медведь в средней России ложится редко ранее конца первой недели ноября.

Но бывает, что зима неожиданно наступит рано. Тогда медведи, захваченные врасплох выпавшим снегом, дают следы; следы по снегу принадлежат только таким медведям, лежку которых что-нибудь задержало; и, надо прибавить, медведям, в большинстве случаев, небольшим, мало опытным, так как медведь вообще чуток к погоде, в особенности матерый: предчувствуя раннюю зиму, он всегда ложится до снега, как бы рано зима ни наступила.

При преждевременно выпавшем около середины октября снеге, который затем стаивает, рано залегший зверь по стая-нии снега уходит с лежки и снова ложится, уже по черной тропе, на коренную.

Во всяком случае даже в Архангельской, Олонецкой и Вологодской губернии медведь ложится не раньше середины октября.

«На слуху» лежит обыкновенно тот медведь, который пыл задержан одною из вышеприведенных причин, особенно вадой. Это весьма понятно. Медведь, как известно, подготовляет себя к лежке очищением желудка. Допустим, что, уже подготовив себя, он нашел ваду; с'едая ее, он снова наполняет свой желудок, но вторично подготовить себя к лежке он уже не имеет возможности, так как необходимые ему для этого процесса травы и корни тем временем уже успели вымереть и потеряли свою силу. Следовательно, медведь, наевшись вады, ложится на лежку без очищения желудка и потому, как нарушивший свою норму, лежит плохо, на «слуху». Такой медведь чаще всего становится «шатуном» (от слова «шататься»); он не имеет одной определенной берлоги на всю зиму, а постоянно кочует, спугиваемый малейшим шорохом, которым он, вероятно, вспугнут был и из берлоги, где без сомнения лежал первоначально.

Во всяком случае шатуны чрезвычайно редки и если являются, то почти исключительно в местностях, где имеется много окладчиков и где медведи значительно более чутки и строги, чем живущие в глухих углах.

Медведь выбирает себе осенью берлогу всегда в зависимости от предстоящей зимы. Сырая, теплая, гнилая зима заставляет его выбирать для берлоги место сухое, но, как и всегда, вблизи воды: ручьев, болот, речек, озер. Сухим местом в лесу служат медведю: гривы, острова среди болот, выруби, заросшие гари и т. п.

Кроме выбора сухого места для берлоги, в ожидании гнилой зимы медведь, очевидно, заботится и о том, чтобы положить ее на сравнительно чистом месте, —на таком месте, которое он никогда не выбирает в ожидании зимы средней или суровой. Предпочтение, оказываемое месту «почище», обусловливается, вероятно, боязнью «капели»: навес снега тает и вода, капая с дерева, беспокоит зверя.

Предчувствуя холодную зиму, медведь ложится в мокром болоте, выбрав пообширнее кочку или небольшой островок среди болота, и непременно в густом, плотном месте.

О том, какой характер будет носить вторая половина зимы, можно судить по перегонным медведям. Если поднятые и угнанные медведи, лежавшие по сухим и редким местам, вторую лежку выбирают на болоте и в более крепком месте, то нужно ожидать, что вторая половина зимы будет холоднее.

Вообще говоря, ближе к жилью ложится медведь матерый или медведица, а средний и мелкий очень близко к деревне ложатся редко.

Местность, окружающая берлогу, бывает очень разнообразна смотря по тому, какой медведь выбирает ее для лежки—крупный или мелкий, самец или щенная медведица, и т. д. В общем можно сказать, что медведь чрезвычайно редко ложится в строевом лесу, а предпочитает вырубки, в которых пошла молодая поросль; затем он охотнее ложится в смешанном лесу, чем в лесу одного типа и возраста.

Самый матерый, крупный зверь ложится в таком месте, где его всего менее можно ожидать. Он не боится залегать и около осеков (изгородей), которых очень много в Новгородской и Тверской губерниях.

Крупный медведь предпочтет лечь даже в мелком осин-нике скорее, чем в чистом бору, и если в этой мелочи най-дется хотя один кобрюх, пень или елка, то медведя следует, искать под ними.

Точно также медведь очень любит ложиться у подножия сухой осины, у которой сломана вершина.

Как лежку, медведь любит всякий выворот, если он настолько высоко поднят от земли, что дает медведю возможность подползти под него. Иногда медведь довольствуется 4—5 елками высотой от 1, 5 до 2 аршин, растущими более или менее «кругом». Натаскав под себя вершин и сучьев от молодых елок, он ложится на них, а кругом стоящие елочки подкусывает так, что подломленные вершины, как шалашом или крышей, накрывают его сверху.

Если медведь ложится вдоль по дереву, то выбирает такое, которое закрывало бы берлогу с северной или восточной стороны. В студеные зимы, когда медведь ложится в болоте, изобилующем теплыми ключами, он выбирает высокую, обширную кочку, в середине которой делает себе незначительное круглое углубление, выстилает ложе и ложится на него.

Подмоченный в берлоге или вообще чем бы то ни было с нее спугнутый, медведь никогда не ляжет на то же самое место. Последующие берлоги он иногда выбирает себе с значительно большими удобствами, в особенности в начале зимы; но если дело близко к весне (за 11/2—2 месяца), то берлога выбирается им кое-как, и нередко под таким медведем можно увидать всего каких-нибудь 2—3 сучка елки. Если же за медведем гоняются и часто спугивают, то все последовательно выбираемые им берлоги носят характер поспешности и чем дальше, тем больше, потому что такой зверь теряет веру в безопасность своего нового логовища и ложится на «слуху»; а если он забирается иногда и глубоко в колодник или бурелом, то лежка его все-таки бывает верховая.

Мелкий и средний медведь, равно как и медведица с маленькими, любят выбирать себе для лежки очень плотные заросли, в особенности в холодные зимы, когда зверь предчувствует, что ему нечего опасаться беспокойства от капели. Иногда заросли бывают так густы, что совсем нет возможности проникнуть сквозь них до берлоги без ножа или топора.

Берлогу устраивают себе медведи иногда очень оригинально. Так, например, казалось бы, что щенной медведице всего бы больше подходило отделывать и украшать свою берлогу, —на деле же бывает так, что берлога медведицы отличается только об'емом, внутри же нее лишь подстилка, да заломы елки сверху; вот и все удобства. И, наоборот, мне пришлось видеть берлогу медведя, удивительную по роскоши и красоте: все гнездо, удивительно правильной формы, было выложено на сухом пригорке и сделано из тонко надранной еловой коры вперемешку с небольшим количеством ветвей; дно гнезда было устлано такою же корою с добавлением мха. Медведь лежал, свернувшись клубком, при чем края гнезда поднимались на 1, 5—2 аршина выше его бока. Не менее оригинальную берлогу устроил себе другой медведь, небольшой, оригинальную тем, что она была в стоге сена, оставленного на лесной поляне на зиму. В этом случае вероятнее всего предположить, что медведь не успел или не сумел устроить себе берлогу и лег, где попало.

Говоря об устройстве медведя в берлоге, нельзя не упомянуть о «заедях», иногда делаемых им на деревьях.

Дело в том, что медведь иногда любит устроить себе берлогу поудобнее. В этих случаях он чрезвычайно терпелив и старательно начинает драть зубами и когтями еловую кору, которая, измочаливаясь, дает мягкую и пухлую подстилку. На эту дрань идет преимущественно кора молодой елки, всего чаще с южной стороны, где кора тоньше и волок-нистее. Если на дереве видны заеди, берлоги же вблизи нет, это означает, что кора на дереве показалась медведю почему-либо негодной.

Щенная медведица никогда не возьмет к себе в берлогу ни лончака, ни пестуна. (С взрослым же медведем никогда не ляжет ни щенная, ни яловая). Она ложится одна, и если при ней есть пестун, то он ложится поодаль от нее, но не вплотную. Если же с медведицей лежат лончаки и пестун, или одни лончаки, то это служит неопровержимым доказательством того, что медведица яловая.

Названия—лончак и пестун понимаются охотниками различно. Правильно же лончаками называть медвежат в возрасте приблизительно (с середины августа месяца) от семи месяцев до двух лет. После двух лет на третий лончак начинает называться пестуном при том условии, если он находится при щенной медведице.

Кроме того, пестун есть всегда самец, но не самка.

Приблизительное определение лончака и пестуна можно сделать по весу. Вес лончака бывает от 1 пуда 10 фун. до 2 пудов 30 фун.; пестун весит от 2 пудов 30 фун. до 5 пудов. Но относиться к этому определению нужно осторожно. При искусственной же выкормке, в неволе, вес получается иной.

Если медведица ложится семьей, то каждый член семьи далеко не всегда лежит на своей особой постели, кроме тех случаев, когда берлога очень обширна, например, где-нибудь под костром заваленного бурей леса или при большом вывороте. При выборе же берлоги наверху, медведица непременно устраивает ее так, чтобы семья легла «грудно».

Размещение членов семьи в крытой или земляной берлоге различно. Чаще медведица лежит ближе к выходу, иногда, наоборот, она забивается в самый дальний угол.

Щенная медведица никогда никого не берет к себе в берлогу и всегда щенится одна. Если по весне она и появляется с пестуном, то это не значит, чтобы он лежал при ней в берлоге, а значит, что он лежал где-нибудь недалеко от матери, на особой постели и в самостоятельной берлоге, но ни в каком случае не вместе.

Если медвежата не пропадут и дотянут до осени, то медведица в эту зиму остается яловою и в берлогу ложится с лончаками. Вообще можно утвердительно оказать, что если медвежата к осени остаются целы, то медведица всегда проходит год яловая и вследствие этого гоняется лишь через год; если же медвежата убиты, изловлены или вообще пропали, то медведица огуливается вновь.

Устроившись так или иначе в берлоге, всякий медведь засыпает не сразу. В первое время он спит больше ночью и в полдень, утро же и вечер бодрствует. Чем дольше медведь лежит, чем раньше наступают сильные морозы, тем крепче он спит. Во время оттепели или вообще небольших морозов к медведю трудно бывает подойти, не спугнув его; наоборот, в сильные морозы можно подойти к нему вплотную и еще придется будить его, хотя бы даже берлога его устроена была вся наверху и на виду.

Но хотя в оттепель медведь спит и слабее, т. -е. более чуток к шороху, зато самая оттепель, в особенности при густом навесе снега в лесу, сильно способствует заглушению всякого звука, почему для завода облавы, например, навес неоценим, в особенности там, где облава плохо дисциплинирована; для стрельбы же навес неприятен.

На медведя, лежащего мало времени, неуспевшего, как говорится, «облежаться», охотой торопиться не следует и нужно дать зверю полежать по крайней мере неделю или две. При условиях же, не дающих возможности ждать и откладывать охоту, следует по крайней мере начинать ее в полдень, когда медведь спит крепче, чем утром. Раньше 9 часов утра в первую половину зимы охоту вообще начинать не следует, так как в густых зарослях и лому только к этому времени является возможность хорошо видеть, а, следовательно, и стрелять.

Щенная, но не щенившаяся медведица перед родами спит чутко и согнать ее не трудно, но и исправить ошибку легко, потому что беременная далеко уйти не в состоянии; иногда такая медведица пройдет всего только одну версту, чаще три, четыре, но не более пяти (как исключение, я знаю случай, когда такая медведица прошла 25 верст).

Относительно вопроса о том, сосет ли медведь в берлоге лапу—я могу сказать следующее: медвежата в неволе вообще охотно сосут свои лапы, но чем старше становятся медведи, тем реже можно видеть их за этим занятием. На воле, в берлоге, взрослый медведь никогда не сосет лапы.

Кстати будет сказать и о том положении, которое принимает медведь, лежа в берлоге. Оно бывает довольно разнообразно, но чаще всего медведь лежит в берлоге на правом или на левом боку, реже на животе, и никогда не лежит на спине.

Нередко приходится видеть медведя сидящим в берлоге; такое положение ненормально; если медведь сел в берлоге, это означает, что он чем-нибудь потревожен; такой Медведь непременно стронется с лежки.

В заключение остается только сказать, что медведь в берлоге в большинстве случаев лежит головою к югу, реже на запад или на восток, и не разу не случалось мне видеть положения головы медведя на север. Таким образом, медведь как бы смотрит на свою пяту. В конце пяты, если берлога устроена земляная (грунтовая) или в лому, находится и ее чело, при чем чело всегда смотрит на относительно чистое место по сравнению с другими сторонами берлоги.


Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:36 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Пята
Все эти медвежьи следы и петли, изучение которых необходимо для правильного окладывания зверя, приводят в конце концов к его окончательному входному к берлоге следу—пяте.

Медведь, направляясь окончательно к лежке, идет к ней с юга на север и уклонения от этого направления в ту или другую сторону не превышают 15 градусов.

Более четырехсот окладов, на которых я проверял мои наблюдения, дали мне полную уверенность в безошибочности выведенного мною закона, управляющего движениями медведя. Единичные исключения из этого правила не превысили 1—2 процентов и всегда были вызываемы посторонними, совершенно случайными обстоятельствами.

С тех пор, как я убедился, что медведь, направляясь окончательно к лежке, идет к ней с юга на север, я точно и безошибочно могу определить пяту зверя и не приму пяту за петлю, выброшенную из оклада, или петлю за пяту, что так часто случается и что вконец портит охоту.

На бестолково устраиваемых охотах зачастую поднятый зверь, нередко мелкий, идет прямо на облаву и, несмотря на неистовые крики последней, прорывает ее и уходит. Это происходит исключительно от незнания распорядителя, в каком месте поставить номера. Очевидно там, где стояла облава, следовало бы расставить стрелков, и тогда охота окончилась бы совершенно иначе.

Подобные случаи подтверждают необходимость и важность знания точного лаза зверя, т. -е. именно того лаза, каким зверь желает итти сам.

Уклонения выхода зверя в ту или другую сторону от пяты (если она правильна и смотрит на север) весьма редко бывают более 300 шагов, как показали мне, по крайней мере, мои наблюдения.

Таким образом, при том или другом отклонении, смотря по тому, в какую сторону оно произошло, выход зверя из оклада может быть: или прямо на юг, или на юго-запад, или на юго-юго-восток.

Кроме закона, управляющего ходом зверя, идущего всегда в вышеуказанном мною направлении своей истинной пятой, мне удалось вывести из моих наблюдений еще другое весьма интересное заключение, а именно, что медведь лежит всегда против пяты; если же в конце пяты у него сделана сметка, то сметка эта дается им исключительно в правую сторону от пяты, т. -е. на восток. При этом замечу, что такая сметка, если и делается медведем, то, во-первых, довольно редко (от 15 до 20 процентов); во-вторых, в большинстве случаев кончается берлогой и тянется не более 5—10 сажен.

Это положение медведя относительно своей пяты и делаемой им сметки в правую сторону, много раз мною проверенное, имеет также чрезвычайно важное значение как при окладывании зверя, так главным образом при обрезке оклада.

Если пята, например, находится в 'правой половине оклада, то для обрезки оклада необходимо отойти влево от пяты шагов на сто из опасения спугнуть зверя. Затем следует по компасу итти прямо на север и пересечь оклад. Можно быть уверенным, что медведь при этом не будет вырезан и останется в правой половине оклада.

Делать это, конечно, можно лишь в более или менее чистых окладах, а при больших сплошных буреломах, представляющих всевозможные естественные преграды, ход зверя в силу необходимости должен уклоняться от своего направления—и именно в ту сторону, где менее всего он найдет препятствий для своего движения.

Нормальный выход из оклада зверя, побуждаемого к тому криком обыкновенной облавы, должен быть на пяту; но влияние причин, рассматриваемых мною при описании выбора номера на облавной охоте, заставляет иногда зверя уклониться от этого направления. Уклонения эти в большинстве случаев происходят в левую сторону от пяты (т. -е. в западную) и значительно реже—в правую. Почему это случается так, а не иначе, не знаю, но факт проверен на более, чем четырехстах облавах.

Знание теории, конечно, не избавляет от ошибок на практике три неумелом применении правил теории. Для предупреждения возможности таких ошибок, могущих быть весьма неприятными, я приведу пример. (См. план IV).

Медведь вошел в оклад в точке II/1 т. -е. пята смотрела на юг. Окладчик, несмотря на то, что компас указывал на ошибку, все-таки признал этот след за пяту на том основа-нии, что вход этот был одним, чистым так сказать, а другие входы и выходы А и Б были двойными (т. -е. по одному входу и по одному выходу), почему эти следы и были им сочтены за петли.

Разобрав в чем дело, я поставил номер в точке III/2, и медведь от первого крика облавы вылетел на номер.

Приведу еще следующий пример (см. план V). Имелся единственный входной след. в точке А. Никаких других следов из оклада и в оклад не было, поэтому окладчик принял этот след за пяту и выбрал номер в точке входа (А) несмотря на то, что этот входной след, как указывал ему компас, смотрел прямо на юг.

Ошибка окладчика для меня была очевидна, и я, обойдя оклад, выбрал номер в точке В, прямо противоположной входному следу А. Результатом был выход медведя прямо ко мне в ноги.

По окончании охоты я указал окладчику на его ошибку. Оказалось, что медведь, 'войдя в оклад в точке А, прошел его поперек почти весь и, не доходя точки В, где он потом был убит, всего нескольких саженей, круто повернул обратно, т. -е. пошел на север.


Последний раз редактировалось Андрей Палыч Пт окт 05, 2012 7:31 am, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:37 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Охота на берлоге

Отправляясь с окладчиком к берлоге, не следует брать много народа, лучше итти вдвоем, самое большее втроем. Много народа—много шума, а, следовательно, больше вероятности спугнуть раньше времени зверя, что часто и случается, в особенности в теплый день или в оттепель, когда зверь лежит чутко.

Человек, ведущий собак «а своре, должен остановиться с ними, не доходя берлоги приблизительно сажен за 150—200. Это необходимо в виду того, что зверь может лежать на слуху и прежде, чем охотник успеет подойти к берлоге, собаки поднимут его, отлично понимая, что на помощь им сейчас же следом идут охотники.

Отметив путь к берлоге, окладчик каждый день должен проверять ее, для чего делает небольшой круг и наблюдает: нет ли следов, выходящих из круга, т. -е. не стронулся ли зверь с лежки.

На пути к берлоге окладчик должен итти впереди, а охотник следует за ним по пятам. Оба должны итти не торопясь, чтобы не запыхаться от быстрой ходьбы и притти на берлогу, вполне владея собой. Невдалеке от берлоги окладчик должен пропустить вперед охотника, который доходит уже к берлоге следом, если таковой имеется; если же следа не видно, то окладчик может направлять сзади, указывая приблизительно куда итти. Чем медленнее и осторожнее подходить к берлоге, тем лучше можно осмотреться и выбрать надлежащее место и тем менее вероятности разбудить зверя.

Если берлога хорошо видна, надо обратить внимание на окружающую ее местность; если к ней подходит вплотную чаща или плотный нагроможденный бурелом, то под ним медведь всегда может легко ускользнуть, не показав охотнику и шерстинки; если берлога чистая и кругом нее место позволяет стрелять во все стороны, охота устраивается просто и дело кончается скоро.

При открытой берлоге, когда чело ее видно, никогда не следует становиться против чела, а всегда сбоку, с таким расчетом, чтобы зверь, вылезая из берлоги, открыл стрелку ухо или бок. Становясь же против чела, в особенности близко к нему, охотник рискует быть сшибленным с ног медведем, выскакивающим из берлоги часто с поразительной быстротой и стремительностью. К тому же иногда ближе, чем видимое чело, имеется другое, запорошенное снегом, через которое медведь может выскочить неожиданно буквально из-под ружья.

Не следует становиться ближе 8—10 шагов от берлоги. Только при такой дистанции есть возможность уловить тот момент, когда зверь выскочит, так сказать, весь «на чисто» и, следовательно, можно успеть спокойно выцелить его и положить на месте. Напускать зверя нужно как можно ближе, так как чем ближе медведь к ружью, тем менее он опасен.

Никогда и никому нельзя поручать держать за собою запасное ружье, которое нужно ставить против себя, прислонив к пню или деревцу. Сам я всегда имею обыкновение у запасного ружья подымать курки, так как на этой охоте каждый момент существенно важен.

Выбирая себе у берлоги то или другое место, необходимо принимать во внимание положение относительно солнца, с ярким светом которого приходится уже считаться во второй половине января и в феврале, не говоря о начале марта.

После того, как охотник осмотрелся и стал на место, окладчик должен зайти с противоположной стороны чела, где он не может помешать стрелку.

Иногда простого свиста, покрикивания или похлопывания в ладоши бывает достаточно, чтобы медведь немедленно покинул постель.

Во всяком случае, когда медведь лежит упорно и долго не выходит из берлоги, не следует горячиться, а главное покидать раз выбранной позиции; пусть окладчик поэнергичнее шарит жердью, пропуская ее в берлогу под всевозможными углами; медведь не улежит и рано или поздно выйдет из берлоги.

Иногда, чтобы ускорить дело, можно также позвать условным свистком собак, оставленных под присмотром надежного человека; но, пустив на 'берлогу собак, нужно быть осторожным: нет ничего легче, как убить собаку вместо медведя при охоте на берлоге.

Если одна сторона берлоги примыкает к чаще, самое лучшее взять такую берлогу при помощи нескольких загонщиков, которых нужно завести со стороны чащи, чтобы они выгнали медведя на сравнительно чистое место. Точно также небольшим загоном следует брать берлогу, окруженную со всех сторон чащею, когда стрелять у самой берлоги почти невозможно; человек 5—6-ти загонщиков совершенно достаточно, чтобы поднять медведя и выгнать его на охотника, который при этом должен выбрать себе место на юг от берлоги. Медведь всегда выскочит именно по этому направлению, может быть с самыми незначительными отклонениями, что, однако, не может помешать видеть зверя и стрелять.

Обыкновенно чаща у самой берлоги протяжением своим бывает не очень велика, так как медведь в сплошных бес-просветных и больших по протяжению чащах ложится весьма редко. В виду этого, если обойти круг в диаметре. около 20 сажен, то получится маленький окладец, в который при неподвижных крикунах полезно запустить пару лаек со стороны крикунов.

При очень глубоких снегах, если берлога хорошо видна, по направлению к челу ее можно проложить лыжницу. Выбрав себе любое место с той или другой стороны лыжницы, охотник покойно может ожидать зверя. Выскочив из берлоги и попав на лыжницу, медведь пойдет ею хотя бы первые несколько скачков.

Иногда берлога находится в сильном буреломе, тянущемся нередко на большое пространство. Поваленные и нагроможденные одно на другое деревья дают много ходов и выходов медведю, залегшему под ними, и он может легко уйти незамеченным. В этом случае полезно бывает забраться вблизи берлоги на одну из наиболее высоких коряг, с которой бы открывалась возможно более обширная площадь; внимательный охотник увидит медведя, где бы он ни оказался, и, следовательно, может стрелять.

Сам я не принадлежу к числу любителей стрельбы лежачих медведей, но на всякий случай полезно знать, что вследствие испарений, выделяющихся от медведя в холодном зимнем воздухе, всегда кажется, что медведь лежит выше, чем это есть на самом деле. Охотник, незнакомый с этим обманом зрения, неправильно целится в лежачего медведя и стреляет выше, чем следует.

Промышленники севера б.... один способ, который пригоден на охоте при грунтовой берлоге как с ружьем, так и с рогатиной. Срубив предварительно несколько елок, наиболее ветвистых, аршин по пяти—шести длиною, двое или трое промышленников засовывают их вершинами вперед в виднеющееся отверстие берлоги. Взбудораженный елками медведь начинает втягивать их к себе в берлогу и, разумеется, чем больше он тянет елки к себе, тем труднее становится ему и выйти из берлоги и выпихнуть их назад, так как при обратном движении ветви растопыриваются ершами и задерживают дерево. Забив таким образом отверстие, промышленники ощупывают берлогу рогатиной и колют в ней зверя.


Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:38 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Охота в догонку
В тех случаях, когда медведь соскочил, не допустив охотника к берлоге, трудно надеяться догнать его при глубоком и рыхлом снеге, без наста, даже с помощью собак. Самое лучшее при этом итти следами зверя и обойти его. При глубоком снеге медведь часто ложится прямо с хода, не делая петель, сунувшись в более или менее подходящий остров. Поэтому при окладывании не следует напирать много следом; полезнее, осматривая лежащую впереди местность, почаще задавать круги.

Когда такого зверя гонят вторично, то нужно принимать во внимание, что медведь тяготеет выходом всегда к месту своей первоначальной лежки.

Если медведь не велик и не представляет сам по себе интереса, то очень полезно погонять его несколько дней. Часто случается, что такой медведь, идя своим медвежьим ходом, кажущимся нам самым обыкновенным, а для него имеющим особое значение, и ища подходящей для себя лежки, нередко наталкивается на другие неизвестные окладчикам берлоги и поднимает нового зверя.

Если зверь и ранен, я все-таки не советую охотиться на него вдогонку при глубоком, рыхлом снеге без наста, кроме, конечно, тех случаев, когда рана очень тяжела; иначе можно выбиться из сил, не догнав зверя; взяв же с собою собак, можно рисковать их потерять, так как в глубоком снегу медведь легко уловит собаку.

Не следует спешить преследованием тяжело раненого медведя: гораздо лучше обложить такого зверя и гнать его облавой, тем более, что с таким зверем шутить нельзя, а нужно быть очень осторожным и внимательным, идя его следом; дав петлю, и затаившись у только что проложенного следа, такой медведь может броситься на охотника, как только тот с ним поравняется.

Другое дело, когда медведь идет по насту, который легко его держит. Если наст держит медведя, то, конечно выдержит и охотника на лыжах, а тем более собак.

Поставив собак на след как можно раньше утром, охотники отправляются вдвоем или втроем по следам медведя. При этом, чтобы сберечь силы, не нужно горячиться и слишком напирать на зверя.

В первое время медведь, почуя за собою собак, всегда прибавляет ходу и может легко пройти таким образом от 6 до 10 верст; затем, мало-по-малу сбавляя ходу, он принимает на себя собак и, получив надлежащее количество хваток, снова значительно опережает собак. Подобный прием обыкновенно повторяется несколько раз. Уходя от собак, медведь идет сравнительно чистыми местами, где наст крепче и где менее препятствий к бегству. Начиная несколько ослабевать, медведь жмется к чаще, забирается в лом, петляет им, иногда, обойдя собак, снова появляется на своем следу. При этом вполне возможна встреча его с охотником, так как он бежит уже не от собак, а за собаками. Это необходимо иметь в виду и внимательнее посматривать вперед.

В первое время при охоте вдогонку хорошие собаки обыкновенно сходят со слуха, но это не должно беспокоить охотника: нужно продолжать итти хорошим ровным бегом и не далее, как через полчаса, лай собак будет слышен, сначала то удаляясь, то приближаясь, и, наконец, становится постоянным, что служит верным признаком того, что зверь устал, раздражен и начинает отсиживаться.

Охота вдогонку оканчивается гораздо скорее при насте, выдерживающем собак, но не могущем сдержать медведя; такой наст, обламываясь под тяжелым зверем, режет ему лапы и часто уже на 2-й—3-й версте след окрашивается кровью, что еще более раздражает и подбадривает собак. В этом случае медведь далеко уйти не может, конечно от собак злобных и смелых.

При охоте вдогонку надо вообще принять во внимание, что преследуемый медведь редко уходит по прямому направлению: он дает в ту или другую сторону большую или меньшую дугу. Если охотнику хорошо знакома местность, где происходит охота, а следовательно известно, в какой стороне от следа расположены места, особенно любимые медведем, то нет необходимости итти непременно следом зверя, а нужно стараться сокращать расстояние, перерезывая ему путь более близкой дорогой, что, конечно, можно делать лишь при надежных и злобных собаках. При плохих собаках охотник должен держаться ближе к ним, чтобы своевременно их ободрять и вновь натравливать на зверя. Когда злобный лай собак слышится на одном месте, что бывает скорее в чаще, а не на открытой поляне, то это служит указанием, что зверь остановлен. Подойдя к такому месту сажен за 150—200, нужно отдохнуть и осмотреться, стараясь точно узнать направление ветра. Собираясь скрадывать медведя, охотники должны подходить к нему так, чтобы ветер был от зверя на них и чтобы как можно менее производить шума; кроме того, скрадывая медведя, нужно самим скрываться от собак. Увидев охотника, собаки в тот момент, как он будет подходить к медведю, обязательно очутятся между ним и зверем. Таким образом, они, так сказать, дадут знать медведю о приближении охотника и стронут зверя, конечно, по направлению, противоположному тому, куда бы следовало.

Если зверь свежий и не ранен, а короткий день на исходе, то надо искать случая посадить пулю в зверя, хотя бы и не в убойное место. Эта пуля не положит зверя на месте, но во всяком случае облегчит работу собак, а, следовательно, и добычу зверя.

На охоте вдогонку при мало-мальски порядочных собаках нет никакого повода опасаться, чтобы зверь бросился на охотника: как только он пожелает это сделать и отвернется от собак, надежные псы злобно вопьются ему в наиболее чувствительные места и принудят снова повернуться к охотнику задом.

Если собаки дали возможность подойти к зверю на выстрел и убойное место видно, медлить нечего, а надо пользоваться случаем и бить медведя.

При более или менее тупых и незлобных собаках охотиться необходимо вдвоем или втроем, при чем один должен итти по следу как можно ближе к собакам и натравливать их на бегущего зверя, а двое других идут сторонами, опережая идущего следом. Таким образом, сворачивая в ту или другую сторону, медведь неминуемо должен наткнуться на одного из фланговых охотников.


Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:40 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Выслеживание и оклад
Известие об обложенном или найденном на берлоге медведе необходимо принимать от самого окладчика, при чем надо просить возможно подробнее рассказать, при каких именно условиях и обстоятельствах удалось ему найти или обложить медведя. Когда он окончит свою историю, в которой часто все от первого и до последнего слова выдумано, полезно предложить ему несколько вопросов о том же по всему предмету в разбивку. Чем разнообразнее будут эти вопросы, тем отчетливее обрисуется и картина могущей состояться охоты, и характер самого окладчика.

Неопытный охотник должен покупать берлогу не иначе, как поставив непременным условием, чтобы зверь был окладчиком выставлен именно на него, охотника, —другими словами, что деньги будут уплачены лишь за того медведя, которого охотник или товарищ его будут стрелять. Не сделав такой оговорки, а условливаясь платить за круг с медведем или, вернее, с медвежьими следами, охотник рискует никогда медведя не увидить.

Медведя следует покупать не иначе, как с веса, непременно оговорив, что за стреляного, но не убитого, платится такая-то сумма. Если окладчик не соглашается продать мед-ведя с пуда, —жалеть и тужить не стоит: значит медведь так невелик, что с пуда продать его невыгодно.

Складывать медведя всего удобнее после того, как неожиданно выпадет снежок и медведь, не успев во время убраться, обнаружит след. Если местность, где обнаружен медвежий след, пересеченная, т. -е. если там достаточное количество дорог, или если вообще лес идет от'емами и непроездных болот мало, то всего лучше итти не пешком, а за-пречь простые дровни и выехать на них в лес.

Приехав на след, необходимо определить приблизительно его направление и затем дорогами перехватывать этот след дальше и дальше, все время не упуская из виду его направления. Если, наконец, след этот при новом заезде по дорогам не будет перехвачен и, сделав круг, охотник приедет на последний входной след, то зверь обложен. Такой способ обкладывания сохраняет силы и время, что весьма дорого в особенности в начале зимы, когда не только за один день, но даже за один час может подняться непогода и след может быть быстро занесен.

Обложив, хотя в санях, на большом кругу, медведя, охотник все-таки будет ближе к нему, если бы даже поднялась непогода и если бы след исчез, чем стоя на следу зверя и не имея понятия о том, как далеко ушел он вперед.

Обложив большим кругом (что чаще всего и делают опытные окладчики при ненадежной погоде), можно в случае ненастья терпеливо переждать и только после того, как нападет достаточно снега, уже выискивать круг, обрезая от него все пустое и ненужное. Но только очень опытный окладчик сумеет отрезать то или другое место оклада с твердой уверенностью в том, что как-раз именно в этих отрезах и не вырежется медведь. Неопытный же охотник, чтоб избегнуть этой ошибки, должен, прежде чем итти дальше по пути розыска медведя, самым добросовестным образом выходить каждый обрез, не пропуская ни одного подозрительного места и всматриваясь очень внимательно в следы. Часто, несмотря на большой снег, где-нибудь в чаще под елками может сохраниться след зверя; а такой след служит всегда весьма ценным указанием для дальнейших розысков. Необходимо примечать 'потные и болотистые места; проходя ими, медведь часто проваливается и, вытягивая ногу, выбрасывает наверх комки грязи и мха. Если 'попадаются подозрительные лунки—впадины в болоте—и кое-где виднеется около них грязь, а самые лунки очертанием своим в общем напоминают след медведя, то необходимо, проходя мимо, хорошенько и подробно обследовать эти места.

Подвигаясь таким образом вперед, охотник медленно, но зато верно сделает настоящий оклад желаемой величины в том, конечно, случае, если нигде в обрезах не будет ни стронут, ни вообще обнаружен медведь. Разумеется, лучше всего обнаружить его по первому разу, т. -е. найти его на берлоге, но не следует огорчаться, если он стронется: если снегу достаточно, медведь от охотника не уйдет; главное, нужно терпение и внимание ко всякой мелочи.

При поверке первоначального оклада дорогами нужен опять-таки зоркий и наблюдательный глаз. Медведь—один из самых хитрых зверей; в особенности зачуяв за собою окладчика, он употребит все зависящие от него средства и воспользуется всеми хитростями, чтобы так или иначе схоронить свой след. Преследуемый зверь часто пройдет 10—15 верст лесными дорогами прежде, чем вновь углубиться в лес. Если он чует впереди себя встречу, то обыкновенно на время свертывает с дороги; как только встреча миновала, он снова выходит на дорогу, продолжая далее скрывать свой след. Проезжая дорога почти не дает отпечатков медвежьих лап, в особенности в морозные дни; к тому же там так много всяких других -следов, что трудно бывает точно различить какой бы то ни было.

Пройдя десять и более верст по дороге, медведь иногда круто поворачивает обратно по ней же.

Бывает и так, что, пройдя известное расстояние по дороге, медведь возвращается обратно уже лесом, но выходит опять-таки на дорогу и вторично идет ею своими старыми следами. Малоопытный охотник может подумать, что перед ним идут два медведя.

Трудно читать медвежьи следы по дорогам, но еще труднее после всех медвежьих ходов туда и обратно уследить, в каком именно месте медведь покинет дорогу и пойдет целиной: в таком месте он непременно употребит какую-нибудь уловку.

Если прямо с дороги сметки не видно, ее надо искать, осматривая внимательно каждое упавшее или поваленное дерево, лежащее одним концом близко к дороге. Так как на упавших деревьях, в особенности в начале зимы, снегу бывает немного, а часто и вовсе ничего, то идя такими деревьями, медведь вовсе не оставляет следов.

Точно также, когда к дороге подойдет вообще ломное место, медведь не пропустит случая воспользоваться им. С колоды на колоду, с дерева на дерево, он искуснейшим образом скроет свой след, а часто в конце такого лома и заляжет основательно.

Если к дороге нет близко лома или упавших деревьев, то надо беречь ямы. Медведь, скрывая след, делает часто как раз над ямой, прямо с дороги, богатырский скачок, исчезая в густой еловой заросли. Такой зарослью он удивительно хорошо пользуется, если она подходит вплотную к дороге, в особенности, если это заросль—густая, плотная, как щетка однообразная сосновая или еловая, или же ивняковая.

Предположим теперь, что охотник, выведенный медвежьим следом на дорогу, очутился тут в плачевном положении—утерял след. В таком случае всего лучше бросить дорогу, сбившую с толку, и итти целиной вдоль нее, сначала, положим, по правую ее сторону, а затем по левую, и так продолжать до тех пор, пока не найдется продолжения следа. Идя сторонами, надо придерживаться по возможности чистых мест и обходить все те места, где след вообще легче скрывается. Таким путем можно всегда выйти из затруднительного положения и снова найти потерянный след.

В случае, если охотник, пройдя целиной по обеим сторонам дороги и связав проходы с обеих сторон с дорогой, все-таки не обнаружит следов, то это будет означать, что медведь залег где-нибудь у этой самой дороги и лежит между дорогою и параллельным ей путем, проложенным охотником. Такое залегание случается довольно часто, при чем вся ширина оклада бывает ничтожна, от 15 до. 20 сажен. Подобный узкий и длинный оклад вызывает необходимость пройти снова дорогою, зорко присматриваясь ко всем плотным и ломным местам, и подождать перерезывать оклад поперек. При небольшом количестве ломных мест легко заметить то, которое могло показаться наиболее удобным медведю, а, следовательно, можно найти, пожалуй, и сметку, что уже значительно упростит обрезку оклада..

При узком окладе возле дороги медведь всегда ляжет в лому или чаще. При таких лежках я всегда замечал полную неприхотливость постели и вообще отсутствие какой бы то ни было подготовки. Тем не менее медведь, залегший у дороги, лежит удивительно плотно и положительно не боится шума.

Предположим далее, что зверь благополучно миновал дорогу, перешел ее и пошел дальше лесом. Охотник отправляется за ним. Все время итти при этом следом—не надо, даже если бы медведь шел, не делая петель (бывают и такие медведи, которые ложатся с прямого хода, не сделав ни одной петли). Всего надежнее всякую плотную гриву, от'ем, островок или площадь бурелома обходить кругом; лишь основательно убедись в том, что медведь пошел дальше, можно продолжать его преследование.

Раннею зимою и в такую зиму, когда болота плохо промерзают, медведь, чуя преследование, любит ходить именно болотами, проходя ими иногда 10 и более верст. Заметив, что медведь начал жаться в болота, нужно обойти болото кругом по сухим и более чистым местам. Где-нибудь на гриве окажется след, который охотник принимает снова и идет им дальше.

Если по гривам следа не оказалось, значит медведь залег в болоте. В середках обширного и редкого болота, если нет посредине его сухих ломных островов, медведь никогда не ляжет. Беречь его надо в краях болота или на островах. На краю скорее ляжет медведица щенная и с лончаками, и более крупный медведь; а на островах ляжет мелкая яловая самка без лончаков или вообще мелкий медведь.

Перед тем, как лечь, в большинстве случаев медведь делает петли, иногда целый ряд петель, но, не найдя подходящего места, может, не ложась, продолжать итти дальше, поэтому во всяком случае непременно следует особенно внимательно относиться к местам, где медведь начинает петлю.

Петли медведя очень сложны и тянутся иногда на несколько верст. Кроме петель медведь делает сметки, вы-пятки (т. -е. идет, пятясь задом). Часто он забирается предварительно на бурелом и уже оттуда, с высоты иногда нескольких аршин, делает громадный скачок-сметку в чащу.

Разобраться в сложных медвежьих петлях, если они очень путаны, чрезвычайно трудно. Поэтому всего лучше раз навсегда принять за правило: выхаживать петли немедленно после того, как зверь обложен. Выхаживать петли— значит пройти по всем следам, которые обрезаны были прочь при окладе. Только поверяя таким образом оклад, можно быть совершенно уверенным в том, что медведь не вырезан из оклада.

Остановившись при начале петли, надо осмотреть сперва местность и затем направление петли. Если место, куда пошла петля, представляет чистый бор, что бывает часто, то надо принять во внимание, что в чистом бору медведь никогда не ложится, так как рядом у него много лучших мест. Но незначительная болотина или залом в чистом бору могут привлечь медведя и он не прочь там поместиться, хотя бы кругом был совершенно чистый бор.

Иногда петля выкидывается медведем в чистое болото или даже ноле. Если найден возвратный след, то такие петли нечего, конечно, и выхаживать.

Нужно быть особенно осторожным с петлями, которые пролегли по местности, удобной зверю как для лежки, так и для спутывания следа. Такими местами должно считать старые вырубы с засевшим уже по ним густым молодняком, буреломы всевозможных типов, сухие острова по болотам, кочкарные болота, покрытые лесом, густые еловые гривы, потные места, поросшие разнородным лесом с корягами и сухими осиновыми сухоподстоинами, гривы плотные со смешанным лесом, прутняковые заросли и т. п.

При окладывании зверя по зиме надо принимать в расчет, какая стояла осень, много ли было воды, промерзли или нет болота, какая была погода в среднем, теплая или суровая, до дня оклада. Все это важно и находится в тесной связи с выбором лежки медведя в предстоящую зиму, о чем сказано мною ранее и чем пренебрегать ни в каком случае не следует.

После того, как пересечена первая петля и принят дальнейший след, надо им итти до тех пор, пока местность не окажется пригодной для лежки зверя или пока не встретится вторая петля.

Предположим, что эта петля также найдена опять в более или менее чистом месте и легла, допустим, направо от первоначального пути охотника. Ее нужно перерезать и сосредоточить здесь все внимание: в большинстве случаев медведь ложится на второй петле и, при подходящей для лежки местности, он несомненно окажется залегшим где-нибудь вблизи. Если же след, делая вторую петлю, зашел в густую заросль и, выйдя из заросли, подошел к входному следу, то внимание следует сосредоточивать на этом выходном следе, служащем окончанием петли. Именно в этом случае на второй петле зверь часто выпячивает свой след, осаживая, так сказать, себя задом в ту самую чапыгу, из которой только что вышел.

Если выпятки нет, а есть только обыкновенная чистая петля, то и тут все-таки гораздо лучше не итти дальше следом, хотя бы впереди местность и не была особенно удобной для лежки, а бросить след и начать осторожно заходить окладом правее или левее следа, смотря по тому, где удобнее и чище пройти.

Предположим, что охотник пойдет правее следа и, огибая круг, будет мало-по-малу подаваться налево. Первое, что он пересечет, если петля была не очень короткою, это вершину второй петли, говоря иначе, перережет сначала след, идущий слева направо, и затем впустит этот самый след обратно, т. -е. справа налево. Зверь будет, следовательно, с левой руки, т. -е. все, что пока нужно.

Делая круг, надо выбирать возможно чистые места, а не стараться проникать в чащу; величина первоначального оклада не играет большой роли; обложив зверя, всегда можно еще успеть обрезать круг, тем более, что оклады-вается зверь, только что легший, не успевший еще облежаться, а такого зверя на большом кругу труднее подшуметь, чем на малом кругу.

Подвигаясь таким образом вперед, надо внимательно посматривать по сторонам и в ноги, избегая производить какой бы то ни было шум; не надо ломать по дороге сучков; лучше подлезать под упавшие деревья, чем перелезать через них, так как иное дерево может оказаться гнилым, не выдержит тяжести человека и, ломаясь, произведет порядочный шум.

Допустим теперь, что при постоянном продолжающемся загибании круга налево опять попадается выходной след (от левой руки к правой). Тут прежде всего надо убедиться, нет ли выпятки в следу. Когда она есть, то это означает, что зверь вышел из начатого оклада, но затем сейчас же и вошел в него задом, следовательно он опять v охотника слева, а стало быть и в окладе. В случае же, если выпятки не оказывается, итти по следу не надо, а надо пересечь его и продолжать окладывание в раз принятую сторону. Дело в том, что через несколько десятков саженей легко может приттись опять впустить след в оклад и уклонение по вновь встреченному следу оказалось бы совершенно излишним, так как медведь вернулся в оклад. Подвигаясь таким образом дальше, охотник должен притти на то место, где в первый раз брошен был след.

Если следы расположены именно так, как приведено в данном описании их, то зверя нужно считать безусловно обложенным. В случае же, если бы предпоследний выходной след оказался не началом новой петли, а выходом, и медведь оказался бы не вернувшимся обратно в оклад, то, окончательно убедясь в этом, нужно, замкнув круг, вернуться на этот излишний выход и, бросив след, опять начать описывать полный круг и так продолжать до тех пор, пока зверь не будет охвачен.

Иногда выходов и входов бывает очень много. В таком случае надо сосчитать число их самым точным образом, так как ошибка в одной единице изменяет все дело. Каждый лишний вход в оклад по сравнению его с общим количеством выходов служит доказательством того, что зверь находится в окладе.

Возьмем для примера простейший случай: один выход и два входа в оклад—зверь обложен; четыре входа и три выхода—зверь тоже в окладе. При равенстве входов и выходов, например, при трех входах и трех выходах—зверя в окладе нет, но при трех выходах и трех входах—зверь в окладе. Последний случай, могущий показаться противоречием, нужно об'яснить. Предположим, что в известной от'емной гриве в 3—4 десятины залег никем не обложенный медведь. Прошла неделя и следы все занесло. В это время в силу тех или других обстоятельств медведь вышел из оклада в том именно месте, где впервые случайно обнаружен его след, и, не найдя подходящего для лежки места, вошел опять в ту же гриву, где лежал. Очень легко и вполне возможно допустить, что выйти и войти в этот оклад медведь мог последовательно, положим, по три раза, —следовательно в итоге получится три выхода и три входа, при чем зверь будет в окладе. Вообще же говоря, при равном числе входов и выходов зверя нельзя считать обложенным.



Иногда случается (см. план I), что зверь, дав петлю, скажем, вправо Г на юг от первоначального следа А, даст затем следующую петлю прямо против следа Д и затем возвращается своими же следами обратно к точке А. В таком случае, как только охотник заметил, что след стал двоить, т. -е. что на след, уходивший от него, набежал встречный, — он немедленно должен остановиться и хорошенько осмотреть след; в большинстве случаев в том именно месте, где одиночный след становится двойным, вернее, не доходя до этого места 3—4 аршин, находится сметка Б. Это во всяком случае один из наиболее любимых маневров зверя.

Убедившись в сметке, итти далее не следует, а надо начинать обходить сметку с той или иной стороны, при чем в простейшем случае обход этой сметки дает в результате и обход самого медведя.

Тот же оклад был бы уже сложнее, если бы, положим, делая оклад, охотнику пришлось наткнуться снова на выходной след на проезжей дороге В, при чем след этот, прежде чем уйти снова в оклад, проложен бы был несколько раз туда и обратно по дороге. Наконец, медведь мог выбросить петли и за лесную тропинку С.


Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:42 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Другой пример—план № II. Тронувшись с точки Н, я наткнулся на свежий след. Проведя этот след через лесную тропинку, я вышел на бор, где в точке А набрел на первую петлю. В виду того, что местность представляла собою бор, а за ним покосы, я не пошел петлей, а продолжал итти следом до точки Б.

Здесь начинался остров, плотный, поросший смешанным лесом, окруженный болотом с негустым лесом, и только с одной небольшой стороны примыкающий к ручью. Мне предстояло следовательно обойти этот остров от точки Б.

Бросив след в опушке, я пошел налево краем острова и встретил выходной след в точке В, но в виду того, что след этот выходил на болото с редким лесом, и предполагая по характеру местности, что медведь мог вернуться обратно, я пересек этот след и продолжал итти опушкой.

В точке Г я встретил обратный след в остров. Как первую петлю Р, так и вторую петлю С я на время оставил, рассчитывал выходить их тогда, когда медведь будет обложен, потому что петли эти выкинуты были на такие места, где трудно было предположить лежку: рядом лежали значительно более удобные острова.

От точки Г остров поворачивал к ручью, на котором в точках Д и Е обнаружился в первой выход, во второй вход в остров. Здесь я удвоил внимание, так как медведь часто пользуется ручьем для того, чтобы скрыть след.

Миновав ручей, я вышел на покосы и затем в бору нашел выходной след Ж. Пройдя отсюда до точки Б, с которой я начал окладывать остров, я убедился, что других входных следов нет и, следовательно, медведь из этого оклада вышел: количество входов и выходов было равное, по 3 (входы Б, Г и Е, выходы В, Д и Ж).

Вернувшись к точке Ж, я пошел этим выходным следом, не опасаясь спугнуть зверя, так как след шел бором и покосами. След этот вывел на дорогу и повернул по ней в точке 3. Здесь он сошел с дорога и пошел уже параллельно с нею к точке И, где пересек ручей и далее в точке К вошел опять в небольшой, густо заросший и покрытый буреломом островок, казавшийся вполне удобным для лежки медведя.

Поэтому от точки К я бросил след и пошел от него налево, обходя остров. При этом я снова попал на дорогу к точке П и пошел по ней, внимательно всматриваясь в следы до точки Л, где кончался островок и начинались снова болота с редколесьем, и где я поэтому сошел с дороги идя опушкой островка, имея его с правой стороны, а болото с левой.

В точке М я пересек выходной след и пошел по нему, временно оставляя островок, в виду его небольшого размера, без внимания.

По следу видно было, что, пройдя по дороге туда и назад, медведь сошел было в болото, затем круто повернул, перешел дорогу и вошел в другой большой лесной остров. Направившись кругом этой новой гривы, я в одном месте пересек два медвежьих следа, именно в точках Д и Е; эти следы на ручье уже были мне известны по окладу первого острова.

Продолжая итти вдоль ручья, я вышел на дорогу и, минуя точки П и Л, приблизился к точке О, последнему входу медведя. Получился круг с двумя входами—О и Д, и одним только выходом в Е, значит зверь был обложен.

План этот я точно зарисовал, как чрезвычайно типичный. По нем отчетливо видно, как осторожно выбирает себе медведь место лежки. Не найдя в первом острове подходящего для себя места, он выбрал другое, несомненно им уже себе намеченное петлею Е—Д.

Однако он не сразу воспользовался этим намеченным местом, а опетлял его почти кругом прежде, чем решился наконец окончательно войти в него.



Характерен также оклад снятый на плане № III. Первоначальный след обнаружен был в точке А на лесной дороге. Местность представляла чистый бор и излишним было кружить по следу, целесообразнее было итти прямыми линиями. 13 точках Б, В, Г след был пересечен три раза, и так как в точке В он был входной (вправо), а в двух других—выходной (влево), то видно было, что зверь остался на левой руке.

В точке Д оказалась котловина с буреломом, т. -е. место чрезвычайно удобное для лежки; тут же виднелся входной след. Внимательный осмотр обнаружил и выпятку, которая означала, что медведь вошел в котловину и, пятясь своим же следом, вышел оттуда правее (восточнее) точки Д.

Таким образом, следовало итти далее правой стороной котловины по направлению точки М, где оказался еще один чистый вход в предполагаемый оклад.

При дальнейшем обходе этой котловины встретилось еще несколько следов, именно: в точках Л, Ж и Е—входные, а в точках К, И, 3—выходные, всего же в котловину имелось 5 входов и 4 выхода, т. -е. зверь был обложен.

Дать один общий пример для всех окладов, конечно, невозможно, но по приводимым пояснениям, общий вид окладывания станет, несомненно, ясным.


Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:43 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Стрельба на овсах
Как только начинает наливаться сладкий овес, медведь уже около него. Нужно самому видеть, какую площадь овса портит за ночь медведь, чтобы понять горе крестьянина.

Поедая лежа, ползая на брюхе, он укатывает поле лучше всякого катка, почему на поправление овса уже не остается никакой надежды.

Все, что касается устройства лабаза, определение его места и проч., я об'яснил уже выше. Добавлю, что на овсах строить лабаз следует в опушке примыкающего к засеянной овсом полосе леса и так, как я писал выше.

Устройство одного лабаза имеет свое неудобство, в особенности при охоте на овсах. Часто за несколько часов времени ветер меняет свое направление, поставив в невыгодное положение лабаз, и станет наносить запах человека в сторону леса, откуда ожидается медведь.

Для избежания такого всегда могущего произойти случая, советую устраивать два лабаза. Медведь обычно ходит не на те овсы, которые растут в открытых полях, с другими хлебами, а преимущественно на овсы, посеянные на выжженных целинах в лесу или на естественных лесных полянах, при чем, обычно, чем глубже забирается в лес такой посев, тем охотнее посещается он медведем.

Вот на таких то местах я и рекомендую вместо одного лабаза устраивать два.

Предположим, что посевная площадь будет иметь (как это обычно и бывает) вид полосы. Примите во внимание прежде всего, какие преимущественно дуют у вас ветры в августе месяце, рельеф места и с какой стороны поляны расположен главный высокий массив леса, задерживающий ветер.

Имея все эти данные, выбирайте два места на овсяной полосе, при чем одно место должно быть выбранным по длинной стороне полосы, а другое по короткой. Если ветер окажется неудобным в отношении одного лабаза, то другой может оказаться в более благоприятных условиях— которыми и нужно воспользоваться.

Лабаз на таких лесных посевах лучше всего делать заблаговременно, еще летом, дабы он слился с лесом и зверь пригляделся бы к нему, если он его заранее заметит.

Медведь осенью чаще всего приходит на овес перед самым закатом. Если на той или иной полосе сторона, откуда ожидается медведь, освещается закатом, то она будет удобнейшей для стрельбы по зверю и тогда лабаз, если ветер не препятствует, должен быть сооружен на противоположной стороне.

При сетчатом лабазе нет надобности в устройстве его заблаговременно и я говорю в данном случае об обыкновенном лабазе.

Возможно караулить медведя как на приваде, так и на овсах, сидя прямо на пне, кучке камней или просто на земле. Я бивал зверя и таким способом, но при таких условиях медведь выходит реже и если он бросится, раненый, на выстрел, то бороться с ним в потемках бывает, иногда, трудно.

Когда в лесу много лядин, засеянных овсом, и трудно угадать, на которую из них выйдет медведь, —в целях повысить надежду на успех и сократить арену пастбища для медведя советую у некоторых, более соблазнительных ля-дин, разложить по ветру небольшие, из гнилых пней, груд-ки, т. -е. чуть тлеющие, но дымные костры. На окуриваемые лядины в большинстве случаев медведь не пойдет, чем и увеличится вероятность появления его на том посеве, где засел на лабазе охотник.

Выход медведя на овсы происходит обычно перед самым закатом солнца, почему занимать лабаз следует заблаговременно. Медведь редко забирается сразу в глубь полосы, а подойдя к опушке леса и постояв в ней, осторожно подходит к поляне, начиная есть овес где-нибудь с края, медленно подвигаясь вперед.

Не следует упускать лучшего времени стрельбы по медведю, а именно пока он на ногах, а не улегся на землю, до известной степени укрываясь овсом.

На овес ходит и крупный, и средний, и мелкий медведь— ходит и медведица с медвежатами. Мне ни разу не удалось наблюдать, чтобы и медвежата сосали овес. Что же касается полутора и двухпудовых медведей, то. сосут они его отлично.

Наевшись овса, медведь уходит в лес и часто весь день проводит в непосредственной близости к полосе. У кого имеются надежные лайки, для того легко, утром найдя след на овсах, пустить их по следу и охотиться за медведем в до-гонку.

Охотник должен помнить при этом, что в это время медведь охотно водит собак по болотам и часто весьма топким.

Нужно во всяком случае твердо запомнить, что осенний сытый зверь гораздо церемоннее и осторожнее весеннего, почему осенью все предосторожности надо соблюдать особенно тщательно.


Вернуться к началу
 Профиль  
 

  Re: Медведь и медвежья охота. А.А.Ширинский-Шихматов.
    СообщениеДобавлено: Чт окт 04, 2012 3:44 pm 
Кит
Кит
Аватара пользователя
Не в сети

Сообщения: 660
Зарегистрирован: Ср апр 07, 2010 3:22 pm
Откуда: Уфа, Черниковка
Благодарил (а): 770 раз.
Поблагодарили: 657 раз.
Одежда и оружие охотника
Умело выбранные и отвечающие своей цели все принадлежности и орудия медвежьей охоты, начиная с одежды, имеют, конечно, большое влияние на успех охоты. Поэтому я считаю не лишним сказать о них несколько слов. Начнем с одежды для зимних охот.

Одежда должна быть непременно белого цвета. Охотник в белой одежде может близко напустить на себя зверя, что чрезвычайно важно, так как у нас в средней России только при близкой стрельбе охота на медведя может считаться и правильною и безопасною.

Поднятый с берлоги медведь часто не замечает стоящего в трех—четырех шагах охотника в белом костюме. Раненый медведь очень часто бросается на все, что выделяется своим цветом на белом фоне снега. По этой причине охотник в обыкновенной цветной одежде, не сумевший одной пулей положить зверя на месте, рискует познакомиться поближе со зверем исключительно благодаря своему костюму.

Белый костюм необходим не только для охотника, стоящего на номере, но и для окладчика гораздо целесообразнее быть одетым во все белое. Проверяя берлогу, такой окладчик, конечно, при соблюдении других предосторожностей, не спугнет зверя, тогда как от окладчика в обыкновенной одежде медведь чаще уходит из берлоги.

Одежда охотника должна быть тепла, легка и не должна стеснять движения стрелка при ходьбе и стрельбе. Всего лучше костюм, состоящий из куртки, сделанной из мохнатого белого сукна, на пуху и на белой же подкладке. Куртка должна быть не длинная, не доходить до колен, однобортная, застегивающаяся непременно с левой стороны, чтобы приклад не мог задевать за пуговицы или борт куртки; воротник небольшой, лучше отложной; на левой стороне груди—небольшой карман для двух запасных патронов. Так как охотнику часто приходится долго стоять на номере в снегу, а иногда даже случается заночевать в лесу, то и нижнюю часть костюма, т. -е. брюки, полезно сшить также на пуху, из белой ткани, на подкладке. Шапка самая удобная из белого оленьего меха с отворотами на затылок и на уши и с небольшим козырьком для предохранения глаз от солнца и от яркого блеска снега, какой бывает в конце января и в феврале. Белые валенки длиною ниже колена надеваются или на штаны или под штаны, смотря потому, —на лыжах идет охотник или без лыж, по чистой тропе или чащею. Чтобы не промачивать ноги при ходьбе по талым местам, валенки лучше всего обсоюзить, равно как и подошвы, толстою кожею. Белые вязаные из шерсти перчатки удобнее рукавиц, а перед стрельбой их легко можно сбросить с рук.

Чтобы на белом костюме не выделялось никаких резких полос и пятен, лучше ремень для кинжала делать из белой кожи, а ножны окрашивать белой эмалевой краской.

Из охотничьих ножей, годных для медвежьей охоты, по моему мнению лучший—это нож работы Самсонова в Туле. Нож этот или кинжал очень прост, но изящной и прочной работы, он двухсторонний и имеет посреди лоток для стока крови. Длина кинжала 27 сантим., ширина—4 сантим. Ножны деревянные, обтянутые кожей; конец заделан вороненой сталью.

Лыжи для медвежьей охоты самые удобные—наши русские, промыслового типа.

При всякой охоте на медведя, будь то на берлоге или облавой, желательно иметь два ружья, при чем оба ружья предпочтительно должны быть одного типа и одной длины, чтобы стрелок не чувствовал никакой разницы при перемене ружья. Два ружья желательны, во-первых, потому, что в иной берлоге лежит один медведь, а в иной медведица, лончаки и пестун, —Вторым ружьем, во время взятым, можно убить и матку и детей; во-вторых, потому, что при облавной охоте могут оказаться в окладе два медведя: один обложенный, другой случайно лежавший до снега в том же окладе, присутствия которого окладчик не подозревал.

Для того, чтобы снег не мог попасть в дуло ружья, мною придумано особое приспособление в виде колпачка в 1 вершок длиною; колпачек надевается на конец заряженного ружья, когда охотник идет в лес на номер. К колпачку с двух сторон концами своими пришит резиновый шнур, натягивающийся вдоль стволов. Надетая на спущенные курки резина одним движением пальца кверху сбрасывается с них, стягивается и колпачек, свободно надетый на дуло ружья, соскакивает.

Для стрельбы по медведю ружье должно быть прикла-дисто, тонко пристрелено, с короткими стволами, двухствольное, без прицельной колодки, с матовой планкой и острой, тонкой мушкой. Кроме того, ружье должно быть прикладисто и именно в той одежде, в которой стрелок будет стоять на номере. Тяжесть ружья — вещь условная, в прямой зависимости от силы стрелка.

Прицельную колодку на ружье я считаю излишней, так как при быстроте движения зверя в чаще, часто окружающей стрелка, колодка эта только мешает стрельбе на вскидку, что случается—хотя и редко, однако, случается.

Курки должны быть не возвратные; при возвратных курках случается осечка, могущая быть гибельной на медвежьей охоте. Мушка должна быть коническая, острая, матовая, и должна заканчиваться треугольником, но никак не яблоком.

Острая мушка, например, треугольная, ясно выделится на мишени, будет, так сказать, резать круги и тем самым даст возможность подводить ее точнее к центру.



Ружья, из которых мне приходилось стрелять на медвежьих охотах, были трех типов:

1) Гладкоствольное ружье 12 или 10 калибра; из этого ружья я стрелял пулей-жеребьем своего изобретения (рис. 1, 2, 3 и 4). Пуля эта рвется на пять частей, из которых верхние крестовины расходятся по сторонам, разрывая ткани, задняя же продолжает свое движение, почти не отклоняясь. Обыкновенно крестовины остаются в теле зверя, а выходную рану, хотя и не всегда, делает затылочная часть. Поясок в головной части пули служит для того, чтобы не дать пуле развернуться до удара в тело. Пустота пули наполняется салом, при чем верхнее отверстие закрывается капсюлем от смит-вессоновокого патрона № 1, иначе во время полета сало будет выжиматься в боковые прорезы. На близком расстоянии пуля-жеребий при большом калибре служит весьма надежным и целесообразным снарядом.

2) Обыкновенный штуцер 12 или 16 калибров, и

3) Экспрессы 500 и 577 калибров.

Для гладкоствольных ружей 12 и 10 кал., кроме моей пули-жеребья, не дурны некоторые из заграничных сортов, в особенности предназначенные исключительно для стрельбы из ружей, имеющих чоки.

Все названные мною ружья отвечают всем пред'являе-мым к ним требованиям даже очень взыскательного охотника, все вполне пригодны для охоты на медведя и хороши в руках хорошего стрелка, умеющего бить зверя в голову.

Гладкоствольное ружье при стрельбе пулей-жеребьем имеет те преимущества, что устраняет необходимость заводить особые ружья для медвежьих охот, так что благодаря пуле-жеребью, обыкновенный цилиндр может служить и для охоты по мелкому зверю, и по птице, и по медведю, и для стрельбы в чаще, без опасений за разрыв пули до зверя.

Недостатки гладкоствольного ружья следующие: 1) как ружье легкое, но требующее зимою усиленных зарядов, в особенности под пулю-жеребий, оно дает усиленную отдачу; 2) приходится стрелять черным порохом, и 3) на дальние дистанции не представляет такого надежного оружия, как всякий штуцер.

2) Штуцер 12 или 16 калибра обладает многими хорошими качествами, но пуля штуцерная в большинстве случаев сильно повышает и сила действия ее по мягким частям незначительна. Зверь, получив 4—5 пуль по легким и кишкам, часто свободно уходит верст за 10—12. В руках хорошего охотника это ружье бьет отлично, если пуля перебьет позвоночник, разрушит костяк лопатки или попадет в голову зверя.

3) С экспрессом 500 калибра мне приходилось охотиться больше всего. Чтобы стрелять из экспресса, стрелок должен безусловно владеть выстрелом. Калибр 500 вполне может удовлетворить любого охотника на медведя.

Пули для экспресса калибра 500 рекомендую штампованные с пустотой, залитой особым составом. Сплав пули— 8 частей свинца «а одну часть олова. При стрельбе крупного зверя пустоту полезно закрывать медной чашечкой, отчего пули медленнее разворачиваются и наносят более тяжелые поранения костям, глубже в них проникая. Если требуется более чуткая пуля, нужно увеличить пустоту до желаемых размеров.

Недостаток экспресса—это чуткость его пули к мерзлым сучкам в тех случаях, когда пустота ее увеличена. Но во всяком случае экспресс стоит выше штуцера уже тем, что площадь поранения из него обширнее последнего, в особенности по мягким частям. Так, медведь, битый экспрессом одной пулей то кишкам, ослабевает скорее, чем от трех— четырех пуль обыкновенного штуцера.

В последние 30 лет явились трехлинейные штуцера.

Преимущество этого оружия в горах и открытых местах, при дальних дистанциях—несомненно, но в лесу, по медведю, я лично предпочту всякое другое.

Теперь о рогатине. Рогатина не пользуется особенным расположением и успехом у охотников. Ей предпочитают экспрессы и штуцера чудовищных калибров, при которых, как мне приходилось видеть, не брезгуют и пулями со стальными наконечниками.

Между тем любителю сильных ощущений охота с рогатиной в догонку при одной—двух лайках может доставить истинное наслаждение, не имея главного недостатка другой охоты на медведя именно—кратковременности. Конечно, если охотник приезжает не для того только, чтобы стать на номер и стрелять, а сам предварительно поверяет оклад, обрезает его, заводит облаву и ставит номера стрелков, то и со штуцером охота не покажется ему короткою; тут даже и вопрос о том, им ли или иным кем из охотников будет убит зверь, отходит само собою на второй план. Но большинству охотников «а медвежьей охоте приходится только стрелять.

Нужно самому испытать или хотя раз посмотреть на охоту с рогатиной с лайками, чтобы понять всю ее увлекательность.

Она дает возможность в разных положениях и в разных настроениях долго и близко наблюдать зверя, требует от охотника сильного, продолжительного, а главное осмысленного движения, при котором забывается время и не чувствуется утомление.

Для охоты с рогатиной необходимо очень хорошо уметь-ходить на лыжах и обладать большим хладнокровием и сообразительностью. Конечно, это приобретается навыком, но и природные способности имеют для этой охоты большее значение, чем при всякой иной.

Многочисленные рассказы, письменные и устные, нередко баснословные, а также и картины содействовали тому, что у большинства охотников сложилось не вполне пра-. вильное представление об охоте с рогатиной, именно, большинство до сих пор продолжает еще думать, что, приняв зверя на рогатину, охотник должен держать его на ней чуть ли не до последнего момента издыхания зверя. Это ошибочно.

Если бы вообще результаты охоты с рогатиной зависили исключительно от большей или меньшей силы, то охота эта, во-первых, давно бы упала, а во-вторых, если бы и продолжали колоть зверя, то зверя мелкого, от 4 до 6 пудов. Между тем достаточно было взглянуть на чудовищные медвежьи шкуры, хотя бы у скупщиков Тотьмы, Яренска, Ижмы и др., приобретаемые исключительно от промышленников, чтобы убедиться в том, каких великанов сажают на рогатины, так как шкура, за самым разве редким исключением, вся колота, а не стреляна. Эти тысячи шкур добыты, конечно, не Ерусла-нами Лазаревичами.


Вернуться к началу
 Профиль  
 

Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 9 ] 

Часовой пояс: UTC + 5 часов


  Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете добавлять вложения

Найти:
Перейти:  


            UFACARS.RU   Южноуральский спиннинговый клуб   Форум рыбаков 'Рыбачим вместе' - рыбалка на Ладоге, на Финском заливе, в Ленинградской области, Карелии, Финляндии   Рыбалка в Татарстане   ОКТЯБРЬСКИЙ КЛУБ РЫБОЛОВОВ OKTFISH

  aikofish   Федерация рыболовного спорта Воронежской области   Магнитогорский рыболовный клуб ЛОВЧИЙ   Радио ENERGY, частота в городе Уфа 88.2 FM   Юмор FM, Весёлое радио   Виртуальные туры, 3D панорамы. Ваш 3Д-путеводитель


Кампания против лесочных сетей и электроудочек